Дополнительно:

Мероприятия

Новости

Книги

Публикация 09/2022. Стихи Дмитрия Веденяпина

В ДАЛЁКОЙ СТРАНЕ

* * *

Старики, как некрупные попугаи,
живут в среднем лет двадцать.
Жалко!
Обаятельные, иногда очень обаятельные люди,
накопившие бесценный жизненный опыт,
столько всего чувствующие и понимающие,
избавившиеся, наконец, от большинства вредных привычек…
Им бы жить да жить!
Но вот открываешь дверь,
а он/она лежит на дне клетки —
клюв на́ сторону,
лапки поджаты,
крыло как-то неестественно вывернуто,
очки разбиты,
из-под задравшегося халата
торчит желтоватая нога в синюшных пятнах.
И ни звука,
ни единого звука.

 

* * *

Дождь хлопает по листьям. Дача. Свет,
Какой бывает утром на террасе,
Когда тебе шесть с половиной лет
И три просторных месяца в запасе
До школьной смутной суеты сует.

Из банки на столе торчит букет
Лесных цветов с пчелой посередине,
Почти кино — три цвета: белый, синий
И розовый, нет, всё-таки четыре,
Ещё, конечно, жёлтый тоже есть.

Жизнь светится, как свечка в фонаре,
Как смысл и звук, один внутри другого,
Из той статьи (чтоб не сказать норы)
О тайне века и природе слова.

И что бы ни случилось: мор, война,
Как адские бы ни ярились силы,
Какие б ни настали времена,
Но то, другое, тоже было, было.

 

* * *

В лесу есть счастливый подлесок,
А есть неприветный и хмурый,
На фоне любого эксцесса
Де-факто важнее-де-юре.

Казалось бы так, а на деле
Де-юре важнее-де-факто.
Актёры уже на пределе,
Но пьеса идёт без антракта.

Де-юре есть мирная пашня,
Прекрасное чёрное знамя.
Де-факто тоскливо и страшно,
А пашня набита костями.

Забрызгано кровью-де-юре,
Белеет костями-де-факто.
Всё прочее — литература,
Поэзия пятого акта.

 

* * *

От времени краски поблёкли
На лодках в Шанхайском порту.
Давайте настроим бинокли
И будем смотреть в пустоту.

Не чтобы пленяться и славить,
А просто, как смотрят в окно,
На нечто, что трудно представить,
Настолько прекрасно оно.

Туда, где, смеясь и скучая,
Как цапля, привстав на носок,
Поёт Александр Николаич,
И время уходит в песок.

 

* * *

Мне кажется, это не просто,
А просто в далёкой стране
Остались знакомые звёзды —
Встают и заходят оне,

Где Тютчев мерцает очками,
И Пушкин летает верхом,
Как вихрь, над Святыми Горами
Под мелким искристым снежком.

Где в ссылке — мой предок по папе —
На поле считает ворон
Простой агроном Веденяпин,
Герой, декабрист, Аполлон.

 

* * *

Есть чужие, а есть свои,
Но свои тоже часто чужие.
Как же это, родные мои?
Что же это, мои дорогие?

Я согласен, что мы не одни,
И вообще некрасиво делиться
На вот эти вот «мы» и «они»,
Но встречаются разные лица.

Дело тут не в щеках и губах
(Есть везенье, а есть невезенье),
Не в каких-то там внешних чертах,
Суть не в этом, а в том впечатленье,

Что дают выражение глаз,
Интонации, жесты, манеры.
Взять хотя бы… Но лучше сейчас
Обойтись без конкретных примеров.

Всё равно мы одно — приглядись! —
В равной мере духовной и плотской.
Марк Наумыч любил тебя, жизнь,
Что ж ты стала такой идиотской?

 

Чувство особенного

Похоже, что теперь оно в вещах,
В обычных, так сказать, предметах быта:
Столе, стеклянной чашке, в том, как шкаф
Присутствует, как форточка открыта.

Ну, или в полуматериальных: в том,
Как небо никнет, хмурится и пухнет,
Несётся поп на курице верхом,
Грохочет гром, и свет горит на кухне.

Что б ни смущало душу: радость?.. бунт?
Как ни было б тебе легко ли, тяжко…
Вдруг вот оно на несколько секунд,
И снова — просто небо, просто чашка.

 

* * *

…Раз: победителей не славить.
Два: побеждённых не жалеть.
В. Ходасевич

А мне жалко и этих, и тех:
Жертв и аггелов ада,
Самых гнусных и мерзостных, — всех,
Даже главного Гада.

Рядом с ним наш постылый пострел —
Просто сплющенный дюбель.
А того даже Мильтон жалел,
Вырисовывал Врубель.

Я-то думал, мол, так, ерунда,
Как у Зощенко ровно,
А потом пригляделся — беда,
Плач и скрежет зубовный.

Как-то всё закрутилось всерьёз:
Дикость, ненависть, ярость,
Горы тел, море зол, реки слёз.
Врубель, Мильтон и жалость.

 

До всего

Нахальная морда трамвая
В новинку ещё веселит.
Зеваки толпятся, зевая,
Вагон, громыхая, искрит.

И Аннушка, грозная сила
Неясно добра или зла,
Ещё ничего не купила,
Тем более не пролила.

Приятно сияют галоши.
Прозрачной январской Москвой
Идёт Берлиоз нехороший-хороший,
Покачивая головой.

 

Лодочная станция

(Из цикла «Дом отдыха семидесятых»)

Стук лодок о брёвна причала,
Рутинный бубнёж-инструктаж.
Народу в тот день было мало —
Наверное, выбрали пляж.

Нам выдали длинные вёсла.
Корсар-кругосветчик в душе,
Я, к слову, не хуже, чем взрослый,
И грёб, и табанил уже.

Взметнувшись панельным цунами
С мозаикой передовой,
Поблёскивал между стволами
Дом отдыха наш типовой.

С фасада советская Геба
Дивилась на нас моряков.
Мы выплыли в карее небо
И сделали восемь кругов.

 

* * *

Сегодня в лесу
как-то очень ясно
представил-увидел маму.

Ей было лет пятьдесят.
Она шла чуть впереди
в разноцветный кофте,
или, наверное, правильнее — блузке,
которую я хорошо помню.

Мы не разговаривали,
просто время от времени
поглядывали друг на друга.

Полузабытое чувство блаженства,
от которого перехватывает дыхание.

Если маме пятьдесят,
значит мне — двадцать пять,
нет, не работает,
мне шестьдесят два,
как на самом деле.

Август. Тропинка в жёлто-серой
утрамбованной хвое,
корни, шишки.
Переливчато синий жук-навозник,
рискуя жизнью,
ползёт прямо нам под ноги.

Мы его заметили.
Жук не пострадал.

 

Осенью 1971 года

Сначала на метро, потом пешком
До улицы Неждановой. Однажды
Мой одноклассник Лёня Поздняков
И я отправились на службу в церковь — важно,

Что до того ни он, ни я вообще,
Как говорится, слыхом не слыхали
Потрескиванья стольких вот свечей
И пенья, как бы по диагонали

Плывущего сквозь сизый полумрак
С вкрапленьями янтарно-золотого
Храм был как остров, или как маяк
Для пионеров Лёни Позднякова

И Димы В. Обратно под дождём
Мы долго-долго ехали по верху
На незабвенном шестьдесят втором
По Ленинскому мокрому проспекту.

 

* * *

Я ничего не обещаю, —
Сказало время.
А для чего ж тогда, сверкая,
Дышала темень,

Та, разделённая на графы
Декабрьским мелом,
И та, которая из шкафа
В упор смотрела,

И та в скользящих звёздах, где я
Прощался с летом,
И та, которая, редея,
Казалась светом.

 

* * *

Когда, путешествуя по озёрам,
из узкой протоки
выплываешь на широкую воду,
распахивается как бы тройное пространство:
серединное плоское лицо воды
и два огромных уходящих в высоту уха —
уха неба.

 

* * *

Где-то в средней полосе
Полуостров поля,
Окаймлённый с трёх сторон
Полукругом леса.

Бледно-серые комки
На переднем плане.
Под наклоном вдалеке
Белый задник неба.

Справа в соснах-облаках
Каркают вороны.
Слева за стеной берёз
Громыхает трасса.

Описаньям грош цена.
От мышей до сосен
Всем и так понятно, что
Наступает осень.

 

публикация месяца 

18.09.2022, 808 просмотров.




Контакты
Поиск
Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций

© Культурная Инициатива
© оформление — Николай Звягинцев
© логотип — Ирина Максимова

Host CMS | сайт - Jaybe.ru